Сообщения
Бывший резидент советской разведки в США Александр Феклистов
в интервью Стране.Ru подробно рассказал об обстоятельствах, сопутствоваших
Карибскому кризису, 40-летнию "юбилей" которого отмечается в эти дни.
Это интервью - захватывающий триллер в изложении человека, который был в гуще
событий, и от профессионализма которого в немалой степени зависел исход
острейшего конфликта современной истории.
- Александр Семенович, вы были резидентом советской разведки
в Вашингтоне в период Карибского кризиса и сыграли важную роль в его
урегулировании. Что наиболее ярко из тех событий запечатлелось в вашей памяти?
- Карибский кризис начался накануне частичных выборов в
конгресс США, которые должны были пройти в начале ноября 1961 года. Президента
тогда не избирали. Ситуация тогда сложилась так, что предшественник президента
Джона Кеннеди Эйзенхауэр оставил своему преемнику план свержения Фиделя Кастро.
Этот план готовился в основном Центральным разведывательным управлением (ЦРУ)
США под руководством Аллана Даллеса, который заявлял, что у него огромное
количество агентов на Кубе и достаточно сил, чтобы провести операцию легко и
быстро. Он считал, что большинство населения Кубы эту операцию поддержит, но
это совершенно не соответствовало действительности, и вскоре он был наказан за
свои заблуждения.
Так, при высадке 17 апреля 1961 года в Гуаме - заливе свиней
- соединения Фиделя Кастро, который лично руководил операцией на танке и был
хорошо информирован, в том числе и из Москвы, о планах Вашингтона, за два дня
на голову разбили американцев. Часть десантников убили, а 1011 человек взяли в
плен.
- А что же новый президент? Как Джон Кеннеди относился к
Фиделю и чем вообще Куба была опасна для Америки?
- Джон Кеннеди относился к той категории людей, которые
"дважды на одни и те же грабли не наступают". Он стал готовить новое
вторжение, но уже с учетом совершенных ошибок. Президент снял Аллана Даллеса с
должности, назначил вместо него Джона Маккоуна и поручил брату - Роберту
Кеннеди - курировать ЦРУ и всю операцию вторжения на остров. Во Флориде создали
для этих целей два специальных отдела по 400 сотрудников в каждом, которые
проводили против Кубы активные мероприятия, отравляли животных, сахарный
тростник и вывозимый с острова сахар, были организованы несколько взрывов
самолетов с кубинскими пассажирами и так далее. Они боялись Кастро, боялись,
что социалистическая "зараза" распространится по всей Латинской
Америке. И эти опасения, надо сказать, имели основания: взять хотя бы Чили,
Колумбию, Аргентину тех времен. Вашингтон в те времена очень серьезно работал с
латиноамериканскими странами, но это плохо получалось, потому что мешал пример
Кубы.
- А каким образом Вашингтон тогда пытался защититься от
социализма, исходящего из СССР?
- Они окружили СССР различными военными союзами типа СЕНТО,
СЕАТО, НАТО, разместили в Турции и в Европе ракеты с ядерными боеголовками,
летали вдоль границ и готовились к войне. У них тогда было пять-шесть планов
превентивной войны против СССР и значительное преимущество в количестве атомных
бомб.
- Итак, такова была обстановка накануне Карибского кризиса.
С чего же начался сам кризис?
- Размещенные в Турции ракеты могли напрямую обстреливать
территорию СССР, и в Москве думали, как от этого защититься. Поэтому было
принято решение в противовес ракетам в Турции поставить более 40 ракет разной
дальности на Кубе и разместить там соответствующий воинский контингент в 40
тысяч солдат. Это были ракеты для контрудара в случае нападения на СССР. Вторая
причина размещения этих ракет - укрепление обороны самой Кубы. И наши военные
под руководством генерала Иссы Плиева провели блестящую операцию под названием
"Анадырь", в ходе которой все эти планы были реализованы. Из северных
и южных советских портов все это конспиративно было перевезено и размещено.
Москва именно на это время спланировала операцию в надежде
на то, что американцы будут заняты предвыборной кампанией и не заметят этих
перевозок. Но агентура США просигнализировала в Вашингтон об операции Москвы.
Джон Кеннеди дал команду поставить данную информацию под гриф строгой
секретности и не допускать утечек в СМИ. Погода над Кубой в то время была
облачной и не позволяла американцам вплоть до 14 октября с помощью их
"У-2" сфотографировать размещенные на территории Кубы ракетные установки.
Вашингтон держал все это в секрете еще и потому, чтобы не сеять панику среди
американских граждан, потому что США не знала никогда подобной угрозы. Индейцев
истребляли жестоко, негров линчевали, а угрозы такого характера в свой адрес
никогда не испытывали.
16 или 17 октября Джон Кеннеди под предлогом плохого
самочувствия, а на самом деле в связи с кризисом, вернулся из предвыборной
поездки в Вашингтон. Но шила в мешке не утаишь, и 21 октября мне доложили о
скоплении огромного количества журналистов у Белого дома. Я был тогда
резидентом нашей разведки, работал не под своей фамилией, а под фамилией Фомин.
Короче, столица США заволновалась.
- А когда вас на встречу вызвал журналист Джон Скали? И что
это был за журналист?
- Джон Скали вел колонку, был телезвездой - вел передачу
типа "Момент истины" и был очень близок с семьей Кеннеди. Я с ним уже
два года встречался. На встречах я объяснял непонятные ему моменты политики
СССР, он что-то объяснял мне, порой от него поступала интересная политическая информация.
У нас были очень хорошие отношения.
В понедельник 22 октября он вызвал меня на встречу и начал
просить разъяснений по поводу того, что происходит. По его информации Никита
Хрущев, считая Джона Кеннеди молодым и неопытным руководителем, решил скрытно
разместить ракеты на Кубе, но это стало известно президенту Кеннеди и является
прямой угрозой США. В то время я ничего не знал об этой операции. Говорят,
вообще о ней знали всего четыре члена политбюро. Даже Суслов, якобы, не знал.
Джон Кеннеди по этому поводу выступил перед нацией и
фактически объявил частичную мобилизацию: 250 тысяч солдат, 90 тысяч морских
пехотинцев, авиация начала постоянно барражировать пространство США на юге,
привлекли авианосцы, крейсеры, катера с глубинными бомбами против наших четырех
подводных лодок, которые находились у берегов Кубы. Короче, обстановка
накалялась.
- А простые американцы как себя вели?
- Я ездил на работу по 16 улице и проезжал мимо трех
церквей. Раньше там было мало народу, но в эти дни было что-то неимоверное:
толпами приходили молиться, чтобы не было войны. Боялись, запасались
продуктами, семьям руководителей дали предписание, куда выезжать в случае
начала войны, подготовили введение военной цензуры и многое другое, что
необходимо в таких случаях. Была также объявлена морская блокада иностранным
кораблям. Наши корабли заворачивали назад и не подпускали к берегам Америки.
Началась разнузданная антисоветская компания в прессе с заголовками
"Хрущев дрогнул!", "Хрущев отступает!", "Жми на
Хрущева!". И все это продолжалось после выступления Джона Кеннеди 22
октября всю неделю.
Обстановка была сложная, и 26 октября в пятницу я рано утром
вызвал на встречу Джона Скали. Мы встретились в час дня в
"Окседентелотеле". Американцы во всех книгах пишут, что о моем звонке
Джон Скали сразу же сообщил госсекретарю Дину Раску и Роберту Кеннеди. Они
сообщили президенту и выработали стратегию поведения Джона Скали на встрече со
мной: давить на меня и требовать вывоза ракет с Кубы и другого наступательного
оружия без всяких условий.
- И как проходила эта встреча?
- Выпили мартини. Он с улыбкой осведомился о самочувствии
Никиты Хрущева. Я ему сказал, что не знаю об этом ничего, потому что Хрущев
далеко, да и не вхож я к Хрущеву в отличии, мол, от тебя, являющегося другом
семьи Кеннеди. Тут он и начал пугать, говоря о том, что на президента Кеннеди
давят военные, которые готовы за 48 часов сравнять с землей все ракетные
установки СССР на Кубе и свергнуть режим Кастро. Что, мол, уже готово кубинское
правительство из числа эмигрантов, что большинство населения Кубы выступит
против Кастро.
Я ему возразил, сказав, что все будет не так. Я подчеркнул,
что в Москве Фиделя Кастро считают очень популярным и перспективным политиком и
вряд ли кубинский лидер допустит такую катастрофу и будет вместе со своими
соратниками с криками "Родина или смерть!" бороться за каждый клочок
кубинской земли.
Потом я добавил, что если американцы вторгнуться на Кубу, то
этим развяжут руки Хрущеву, который нанесет ответный удар где-нибудь в другом
очень важном для Вашингтона месте. Он говорит: "Это что будет Западный
Берлин?", я отвечаю: "Вполне возможно!". Тогда он с горячностью
стал мне говорить, что Западный Берлин партнеры будут защищать и не допустят
его захвата. Я на это попросил его быть реалистом, потому что американский
гарнизон в тысячу солдат, английский батальон и французская рота не смогут
устоять перед танковой армадой, лавиной штурмовиков в воздухе и иными войсками
СССР. Эти войска сметут все на своем пути, и для этого не понадобится даже 48
часов. Да и ГДР поможет.
При этом я добавил, что руководители СССР и США разумные
люди, и они должны найти выход из положения. В это же время, как стало потом
известно, Кеннеди и Хрущев именно в это время обменивались телеграммами, но
никак не могли договориться и, возможно, все на самом деле шло к войне. Я еще
сказал, что СССР первым войну не начнет, а ответит лишь в том случае, если США
нападет на Кубу.
Джон Скали после упоминания о Западном Берлине и моих
последних репликах как-то сразу сник. Беседа была настолько напряженной, что мы
ничего не съели, расстались, и он пошел сразу в Белый дом.
- А вы пошли докладывать послу и писать телеграмму?
- В 16 часов я начал докладывать послу, но тут меня вдруг
Скали опять меня вызывает на встречу. Решили написать телеграмму сразу по двум
встречам. Встретились мы с ним уже в отеле "Статлер".
Джон Скали мне без предисловий в лоб говорит:
"Александр, от имени высочайшей власти в США я предлагаю вам следующий
вариант урегулирования Карибского кризиса. Первое: СССР вывозит из Кубы все
ракеты и вооружения под контролем чиновников ООН. Второе: США снимает блокаду с
Кубы. Третье: президент Кеннеди дает устное обязательство, что никогда не будет
высаживаться на Кубу".
Я сделал к этому плану два замечания. Я спросил, что значит
"от имени высочайшей власти в США". Он ответил: "От имени
президента США Джона Фиджеральда Кеннеди!" Потом я сказал, что если СССР
будет вывозить ракеты под контролем чиновников из ООН, то и войска США,
размещенные во Флориде и Луизиане, должны отводиться при таком же контроле.
Джону мое второе замечание не очень понравилось, так как, по его мнению, это
могло затянуть время локализации кризиса и возбудить американских военных.
Правда, Джон Скали добавил, что президент США стоит за мирное урегулирование и
не хочет войти в историю как японский генерал Тодзио, вероломно напавший на
Перл Харбор. И снова Скали пошел в Белый дом, а я - в посольство, заверив
журналиста, что по нашей беседе посол направит телеграмму в Москву.
- И что же посол?
- Посол Добрынин четыре часа рассматривал мою телеграмму
вместе с помощниками, а потом сообщил мне, что не сможет подписать такую
телеграмму, так как не имел от МИД СССР полномочий на ведение таких переговоров
и на такие заявления по поводу Западного Берлина. После этого я сам отправил
эту телеграмму в Москву по линии разведки. Я и сам понимал, что на заявление по
Западному Берлину и мне никто не давал полномочий, но в беседе со Скали я
просто рассуждал, оценивал ситуацию и возможную перспективу. Советов спрашивать
было не у кого, а обстановку в Германии я знал, предполагал, что именно так и
будет. И угадал.
Потом уже стали выдумывать, что это мне через посла Хрущев
дал такое указание, потому что у Добрынина были плохие отношения с Белым домом.
Это не так. Посол активно участвовал в этом деле и дважды встречался с Робертом
Кеннеди. Хрущев и Кеннеди переписывались телеграммами, но договориться не
могли. Я же рассказываю о своем участии - о случае, который дал всего лишь
толчок для урегулирования кризиса. Это, разумеется, не означает, что я -
единственный, кто это все сделал. Правда, посольству в определенном смысле
повредил приезд в США 18 октября министра иностранных дел СССР Андрея Громыко,
который участвовал в сессии ООН и на вопрос Джона Кеннеди о переброске на Кубу
ракет, разумеется, не сказал правды, хотя у Кеннеди уже были сделанные с
воздуха фотографии размещенных ракетных установок. Отношения, конечно,
испортились, и посла даже хотели объявить персоной нон грата, но не сделали
этого.
- И как же кризис завершился?
- Еще в пятницу от Хрущева Кеннеди получил достаточно
жесткую телеграмму, а потом мирную, а в субботу Скали уже на встрече со мной
обвинял меня в обмане, не понимал, почему нет реакции на переданные мне
предложения американского президента. Он говорил, что в Белом доме все
переругались, и может быть неадекватная реакция. Я говорил, что нужно ждать. У
нас в политбюро тоже была очень нервная обстановка: Кубу считали потерянной.
Джон Кеннеди дал указание на жесткую телеграмму Хрущева не
отвечать, а на мирную ответить согласием решить дело миром и сообщить те
условия, которые уже были даны мне.
Здесь уже посол Добрынин совершенно справедливо заявил
американцам о необходимости адекватного вывоза ракет из Турции.
А в воскресение пришли все телеграммы, и вопрос был решен к
обоюдному согласию. После этого Скали меня по указанию Джона Кеннеди дважды
приглашал на встречу, где мы констатировали, что кризис был разрешен благодаря
мудрости руководителей двух стран.
- Кто же, по-вашему, победил в этой бескровной борьбе? США
или СССР?
- Победил разум, но все же США первыми дали свои предложения
по урегулированию кризиса, и в этом большая заслуга демократа Джона Кеннеди.
- Может быть, американский руководитель просто испугался и
пошел на мировую?
- Может быть, но если он и испугался, то не только за себя,
а за всех: и за американцев, и за русских, и за всех других, потому что мир на
самом деле был очень близок к ядерной войне.
Комментариев нет:
Отправить комментарий